Алла Кузнецова, Молчаливый Глюк. Я не со зла, я по маразму!
Мы все еще о В.Черносвитове, его сборнике ""Мелкое" дело" и о рассказе "В мирные дни" (1953, публикация 1955).
Ну, что унизить противника - дело святое и необходимое, это понятно. Правда, обычно это делает автор... ну то есть как, понятно, что и у Черносвитова на все воля автора, но обычно либо приписывают противнику недостойное поведение, либо "недостойные черты", "недостойное прошлое". В крайнем случае дают описание типа "Каждый из присутствовавших здесь советских людей почувствовал себя так, будто голыми руками прикоснулся к чему-то бесконечно омерзительному, неописуемо грязному и страшному, как чёрная оспа." (правда, это сам Черносвитов, не удержался). У Черносвитова же мы практически ничего не узнаем о личности "капитана" (ну, разве что достраивать по упомянутым фактам), да и поведение его - более или менее приличное (во всяком случае, не "раскалывается" в кадре, никого не выдает, правда, "злобно-угрюмый", "съежившийся" и "злорадный" - но на общем фоне пойманных шпионов это мелочи; зато задание выполнено). Но, естественно, никак не возможно оставить врагу чувство победы, а читателю (по замыслу автора, ассоциирующему себя с советскими контрразведчиками) и "нашим" - поражения.
Поэтому "Дело в том, товарищи, что инженер Златогорский не занёс в тетрадь ни единого слова о нашей работе, а просто, тренируясь в письме шифром, переписывал в неё речь товарища Вышинского на заседании Совета Безопасности.". И все смерти, все усилия были напрасны... Но могли ли они оказаться не напрасными - ведь это усилия противника (которого, что характерно, не называют ни прямо, ни завуалированно).
Ну, что унизить противника - дело святое и необходимое, это понятно. Правда, обычно это делает автор... ну то есть как, понятно, что и у Черносвитова на все воля автора, но обычно либо приписывают противнику недостойное поведение, либо "недостойные черты", "недостойное прошлое". В крайнем случае дают описание типа "Каждый из присутствовавших здесь советских людей почувствовал себя так, будто голыми руками прикоснулся к чему-то бесконечно омерзительному, неописуемо грязному и страшному, как чёрная оспа." (правда, это сам Черносвитов, не удержался). У Черносвитова же мы практически ничего не узнаем о личности "капитана" (ну, разве что достраивать по упомянутым фактам), да и поведение его - более или менее приличное (во всяком случае, не "раскалывается" в кадре, никого не выдает, правда, "злобно-угрюмый", "съежившийся" и "злорадный" - но на общем фоне пойманных шпионов это мелочи; зато задание выполнено). Но, естественно, никак не возможно оставить врагу чувство победы, а читателю (по замыслу автора, ассоциирующему себя с советскими контрразведчиками) и "нашим" - поражения.
Поэтому "Дело в том, товарищи, что инженер Златогорский не занёс в тетрадь ни единого слова о нашей работе, а просто, тренируясь в письме шифром, переписывал в неё речь товарища Вышинского на заседании Совета Безопасности.". И все смерти, все усилия были напрасны... Но могли ли они оказаться не напрасными - ведь это усилия противника (которого, что характерно, не называют ни прямо, ни завуалированно).
