Алла Кузнецова, Молчаливый Глюк. Я не со зла, я по маразму!
"Мы говорили о том, что Бланш очень боится коров, а потом стали гадать, кого вы в Южной Америке считали самым страшным зверем. Тетя предположила, что пуму, Бланш - змею, а я - таракана.
[...]
Маргарита права - таракан куда страшнее пумы.
- Но т-тараканы же не смеются.
- Не важно, я ведь не Маргарита! На семью достаточно одного любителя точности. К тому же я склонен думать, что они все-таки смеялись, - тогда в Гуаякиле, когда ползали по нас и слышали, как мы чертыхались." (Войнич, "Прерванная дружба").
"Румата вдруг с криком вскакивает, опрокинув скамью. На лице его ужас и отвращение.
РУМАТА. Что это?
БУДАХ. Где? А, это? Как что? Таракан! (Хлопает ладонью по столешнице.)
РУМАТА. Гадость какая... (Проводит ладонью по лбу.)
ХОЗЯИН (от стойки). Всегда они у нас разводятся, когда торговцы пеньку привозят...
ТОРГОВЕЦ. Это уж точно. Их в пеньке видимо-невидимо...
Цупик хохочет. Все смотрят на него.
ЦУПИК. Ай да благородный дон! Ах да храбрец! Таракана испугался! Ну, распотешили вы меня! Таракана струсили!..
В одно мгновение Румата выхватывает шпагу. Цупик умолкает и шарахается в сторону.
РУМАТА. Вы изволили назвать меня трусом, господин бакалейщик? (Приставляя острие то к лицу, то к груди, то к животу Цупика, теснит его в глубину зальца, пока он не упирается спиной к стойке.) Трусом? Меня? Восемнадцатого барона Румату Эсторского? Где тебе пустить кровь, серый хам? Из брюха, налитого пивом? Из гнилого и подлого твоего сердца? (Приставляет острие к горлу.) Или из твоей гнусной глотки?
БУДАХ. Проси прощения, бакалейщик. Беда будет небольшая, если барон тебя укокошит, но что-то мне стало тебя жалко...
РУМАТА. Ты, грязная сволочь, ты всю свою жизнь спишь и жрешь с тараканами и прочей нечистью, тебе она не в диковинку, так ты решил, что и люди благородной крови таковы же, как ты?..
[...]
РУМАТА. Вы говорили... (Неожиданно с силой бьет ладонью по столешнице.) Черт бы вас всех подрал!
БУДАХ. Что с вами, друг мой?
РУМАТА. Таракан! (Щелчком сбивает таракана со стола). Весь этот город заражен тараканами. Спасенья никакого нет.
БУДАХ. Будто у вас в Эсторе нет тараканов!
[...]
БУДАХ. Он был прав. Величина постоянная. Три и четырнадцать сотых.
КОНДОР. Что - три и четырнадцать?
БУДАХ. Отношение длины окружности к радиусу... (Опускает руки, поднимает голову и обводит всех взглядом.) Да не в этом дело! Я не знаю, кто вы - боги или демоны. Но он не был ни богом, ни демоном. Он был одним из нас. Он перестал бояться тараканов. Он был добрый и умный, он умел
драться и веселиться, и он погиб за нас и как один из нас. И он любил стихи... Он очень любил мои стихи... Особенно вот эти... (Встает, декламирует.)
Теперь не уходят из жизни,
Теперь из жизни уводят.
И если кто-нибудь даже
Захочет, чтоб было иначе,
Бессильный и неумелый,
Опустит слабые руки,
Не зная, где сердце спрута
И есть ли у спрута сердце...
Но я всегда подозревал... (Достает платок, сморкается.) ...что сам-то он... сам-то он знал, где у спрута... сердце". (Стругацкие. "Без оружия").
Кстати говоря, только сейчас обратила внимание на... как бы это сказать... "превращение" Руматы в арканарца, показанное именно этой деталью (не ей одной, конечно, но вот "значимость тараканов" я заметила только что). Страх (брезгливость?) перед тараканам и - желание (и возможность) их убить - спокойное отношение (?).
И мы не будем говорить о том, кого АБС "вывели в образе тараканов"....
Да, и подкормите, пожалуйста, Брыску - rebutovo.ru/bonus/index.php?z=31304
И драконов - rebutovo.ru/bonus/index.php?z=31208 , rebutovo.ru/bonus/index.php?z=31193
[...]
Маргарита права - таракан куда страшнее пумы.
- Но т-тараканы же не смеются.
- Не важно, я ведь не Маргарита! На семью достаточно одного любителя точности. К тому же я склонен думать, что они все-таки смеялись, - тогда в Гуаякиле, когда ползали по нас и слышали, как мы чертыхались." (Войнич, "Прерванная дружба").
"Румата вдруг с криком вскакивает, опрокинув скамью. На лице его ужас и отвращение.
РУМАТА. Что это?
БУДАХ. Где? А, это? Как что? Таракан! (Хлопает ладонью по столешнице.)
РУМАТА. Гадость какая... (Проводит ладонью по лбу.)
ХОЗЯИН (от стойки). Всегда они у нас разводятся, когда торговцы пеньку привозят...
ТОРГОВЕЦ. Это уж точно. Их в пеньке видимо-невидимо...
Цупик хохочет. Все смотрят на него.
ЦУПИК. Ай да благородный дон! Ах да храбрец! Таракана испугался! Ну, распотешили вы меня! Таракана струсили!..
В одно мгновение Румата выхватывает шпагу. Цупик умолкает и шарахается в сторону.
РУМАТА. Вы изволили назвать меня трусом, господин бакалейщик? (Приставляя острие то к лицу, то к груди, то к животу Цупика, теснит его в глубину зальца, пока он не упирается спиной к стойке.) Трусом? Меня? Восемнадцатого барона Румату Эсторского? Где тебе пустить кровь, серый хам? Из брюха, налитого пивом? Из гнилого и подлого твоего сердца? (Приставляет острие к горлу.) Или из твоей гнусной глотки?
БУДАХ. Проси прощения, бакалейщик. Беда будет небольшая, если барон тебя укокошит, но что-то мне стало тебя жалко...
РУМАТА. Ты, грязная сволочь, ты всю свою жизнь спишь и жрешь с тараканами и прочей нечистью, тебе она не в диковинку, так ты решил, что и люди благородной крови таковы же, как ты?..
[...]
РУМАТА. Вы говорили... (Неожиданно с силой бьет ладонью по столешнице.) Черт бы вас всех подрал!
БУДАХ. Что с вами, друг мой?
РУМАТА. Таракан! (Щелчком сбивает таракана со стола). Весь этот город заражен тараканами. Спасенья никакого нет.
БУДАХ. Будто у вас в Эсторе нет тараканов!
[...]
БУДАХ. Он был прав. Величина постоянная. Три и четырнадцать сотых.
КОНДОР. Что - три и четырнадцать?
БУДАХ. Отношение длины окружности к радиусу... (Опускает руки, поднимает голову и обводит всех взглядом.) Да не в этом дело! Я не знаю, кто вы - боги или демоны. Но он не был ни богом, ни демоном. Он был одним из нас. Он перестал бояться тараканов. Он был добрый и умный, он умел
драться и веселиться, и он погиб за нас и как один из нас. И он любил стихи... Он очень любил мои стихи... Особенно вот эти... (Встает, декламирует.)
Теперь не уходят из жизни,
Теперь из жизни уводят.
И если кто-нибудь даже
Захочет, чтоб было иначе,
Бессильный и неумелый,
Опустит слабые руки,
Не зная, где сердце спрута
И есть ли у спрута сердце...
Но я всегда подозревал... (Достает платок, сморкается.) ...что сам-то он... сам-то он знал, где у спрута... сердце". (Стругацкие. "Без оружия").
Кстати говоря, только сейчас обратила внимание на... как бы это сказать... "превращение" Руматы в арканарца, показанное именно этой деталью (не ей одной, конечно, но вот "значимость тараканов" я заметила только что). Страх (брезгливость?) перед тараканам и - желание (и возможность) их убить - спокойное отношение (?).
И мы не будем говорить о том, кого АБС "вывели в образе тараканов"....
Да, и подкормите, пожалуйста, Брыску - rebutovo.ru/bonus/index.php?z=31304
И драконов - rebutovo.ru/bonus/index.php?z=31208 , rebutovo.ru/bonus/index.php?z=31193
