Алла Кузнецова, Молчаливый Глюк. Я не со зла, я по маразму!
Существует несколько переводов "Путешествия Нильса с дикими гусями", разной степени полноты и похоже, что и точности.
Это бы еще ладно, но там разные финалы!.. Ну то есть если ужать их до одной фразы, то они и одинаковые: "Нильс с Мартином/Мортеном возвращается домой и снова становится большим", но как именно это происходит... В одном случае заклятие с Нильса не столько спадает, сколько переходит на другого, на того, кто пожелал быть всегда маленьким. В другом - Нильсу приходится пройти последнее испытание: теоретически (по словам сов, точнее), заклятие должно было спасть, "когда зарежут белого гусака", но Нильс не поддается соблазну - и...
Да и прощание со стаей... Вот три варианта.
читать дальше
Перевод З. Задунайской, А. Любарской.
Перевод И.Токмаковой.
Перевод С.Штерна.
Это бы еще ладно, но там разные финалы!.. Ну то есть если ужать их до одной фразы, то они и одинаковые: "Нильс с Мартином/Мортеном возвращается домой и снова становится большим", но как именно это происходит... В одном случае заклятие с Нильса не столько спадает, сколько переходит на другого, на того, кто пожелал быть всегда маленьким. В другом - Нильсу приходится пройти последнее испытание: теоретически (по словам сов, точнее), заклятие должно было спасть, "когда зарежут белого гусака", но Нильс не поддается соблазну - и...
Да и прощание со стаей... Вот три варианта.
читать дальше
На следующий день Нильс проснулся еще до рассвета. Он сел на кровати и огляделся. Где он? Вместо высокого неба — над ним низкий потолок. Вместо кустов — гладкие стены. Да ведь он дома! У себя дома!
Нильс чуть не закричал от радости.
И вдруг он вспомнил: «А как же Акка Кебнекайсе! Неужели она улетит со своей стаей, и я никогда ее больше не увижу?»
Нильс вскочил и выбежал во двор.
«Верно, и Мартин хочет попрощаться со стаей Акки Кебнекайсе», — подумал он и приоткрыл дверь птичника.
Мартин спал рядом с Мартой, окруженный гусятами.
— Мартин! Мартин! — позвал Нильс. — Проснись! Мартин открыл глаза, вытянул шею и зашипел.
— Мартин! Да что ты? Ведь это я, Нильс! Мартин недоверчиво покосился на него, но шипеть перестал — Мартин! Пойдем попрощаемся с Аккой! — сказал Нильс.
— Га-га-га! — ответил Мартин.
Но что он хотел сказать, Нильс не понял.
— Ну, не хочешь — не надо!
Нильс махнул рукой и один пошел к пруду.
Он еще не привык к тому, что у него такие большие руки и ноги. Поэтому он старательно обошел первый же камень, который попался ему на дороге — Да что это я! — спохватился Нильс и даже рассмеялся.
Он нарочно вернулся назад, перешагнул через камень, да еще поддал его носком башмака.
На краю деревни Нильс увидел, как из дому с ведрами в руках вышла какая-то женщина. Нильс прижался к забору. И опять рассмеялся. Ну чего ему прятаться? Ведь он теперь мальчик как мальчик.
И он смело пошел дальше.
Утро выдалось тихое, ясное. То и дело в небе раздавались веселые птичьи голоса. И каждый раз Нильс задирал голову — не его ли это стая летит?
Наконец он подошел к пруду.
В кустах испуганно зашевелились дикие гуси.
— Не бойтесь, это я, Нильс! — крикнул мальчик. Услышав чужой голос, гуси совсем переполошились и с шумом поднялись в воздух.
— Акка! Акка! Подожди! Не улетай! — кричал Нильс.
Гуси взметнулись еще выше, а потом построились ровным треугольником и закружились над головой Нильса.
«Значит, узнали меня! — обрадовался Нильс и замахал им рукой. — Прощаются со мной!»
А одна гусыня отделилась от стаи и полетела прямо к Нильсу. Это была Акка Кебнекайсе. Она села на землю у самых его ног и стала что-то ласково говорить:
— Га-га-га! Га-га-га! Га-га-га!
Нильс нагнулся к ней и тихонько погладил ее по жестким крыльям. Вот какая она теперь маленькая рядом с ним!
— Прощай, Акка! Спасибо тебе! — сказал Нильс.
И в ответ ему старая Акка раскрыла крылья, как будто хотела на прощание обнять Нильса.
Дикие гуси закричали над ним, и Нильсу показалось, что они зовут Акку, торопят ее в путь.
Акка еще раз ласково похлопала Нильса крылом по плечу…
И вот она опять в небе, опять впереди стаи.
— На юг! На юг! — звенят в воздухе птичьи голоса. Нильс долго смотрел вслед своим недавним друзьям. Потом вздохнул и медленно побрел домой.
Так кончилось удивительное путешествие Нильса с дикими гусями.
Снова Нильс стал ходить в школу.
Теперь в дневнике у него поселились одни пятерки, а двойкам туда было не пробраться.
Гусята тоже учились, чему им полагается: как клевать зерно из деревянного корыта, как чистить перья, как здороваться с хозяйкой. Скоро они переросли Мартина с Мартой. Только Юкси остался на всю жизнь маленьким, словно он только что вылупился из яйца.
Перевод З. Задунайской, А. Любарской.
На следующее утро Нильс поднялся до рассвета и отправился к берегу моря. Над морем клубился туман, воды почти не было видно. Прежде чем уйти из дома, Нильс попытался разбудить Мортена, но тот только взглянул на него и тут же сунул голову под крыло и продолжал спать.
Море едва плескалось. Было тихо. Нильс думал о том, какой прекрасный перелёт предстоит его друзьям - диким гусям.
Он встал на берегу на самом видном месте, чтобы гуси могли его заметить.
Солнце взошло. Над морем пролетали дикие гуси, одна стая за другой, но они не обращали на Нильса никакого внимания.
«Это, должно быть, не мои,- сказал самому себе Нильс.- Эти улетают, даже не простившись со мной. Это, наверно, чужие».
Но вот над морем появилась ещё одна стая. Она летела стремительно, и гуси громко гоготали. Они подлетели к берегу, замедлили ход, но не опустились рядом с ним, как можно было бы ожидать. Не видят они его, что ли?
Нильс попробовал позвать их по-гусиному, но язык не повиновался ему. Он услыхал гогот Акки, но не разобрал слов,
«Неужели гуси стали говорить на другом языке?» - удивился он. Нильс замахал руками, побежал вдоль берега, выкликая:
- Где ты? Я здесь! Где ты? Я здесь!
Но это гусей только испугало. Похоже было, они его просто не узнали. Им же было неведомо, что он снова стал человеком.
И хотя Нильс радовался тому, что вернулся домой и опять обрёл человеческий облик, он ощутил горечь от того, что должен теперь навсегда разлучиться с дикими гусями. Нильс сел на песок и спрятал лицо в ладони.
Но тут он вдруг услыхал шум крыльев. Старой матушке Акке тоже было жаль с ним расставаться. Теперь, когда он сидел неподвижно, гусыня решилась подлететь поближе. Она не то что узнала, а скорее почувствовала, что это он.
Вскрикнув от радости, Нильс обнял старую гусыню. Другие гуси тоже подлетели к нему. Они что-то радостно гоготали, но Нильс не понимал их. Он и сам говорил без умолку и благодарил их за прекрасное путешествие в Лапландию. Но гуси ни слова не поняли из его речей.
Нильс ласково погладил Акку и всех гусей по порядку и направился к дому. Он знал, что птицы не умеют долго горевать, и решил уйти, пока они ещё помнят и любят его.
Он задержался на песчаном холме, глядя в небо, наблюдая бесчисленные стаи, летевшие на юг. Все они перекликались друг с другом, и только одна-единственная стая диких гусей молча летела вперёд. Он провожал её глазами, пока стая не скрылась из виду. Потом повернулся и пошёл домой, где его ждали счастливые, вновь обретшие сына мать и отец.
Перевод И.Токмаковой.
Среда, 9 ноября
На следующий день Нильс Хольгерссон встал задолго до рассвета и пошел на мыс Смюгехук. Он уже стоял на берегу недалеко от рыбацкой деревушки Смюге, а солнце все еще только собиралось всходить.
Нильс был совершенно один. Попытался разбудить Белого, но тот не выказал никакого желания уходить из дома. Посмотрел сонным взглядом, сунул голову под крыло и тут же заснул.
День обещал быть погожим. На востоке расстилалось спокойное море до самого горизонта. Там уже начинало плавиться золото рассвета. Было совершенно тихо, ни малейшего ветерка. Лететь гусям будет легко и приятно.
У него голова все еще шла кругом. Так и не мог понять до конца, кто он – гномик Тумметот или человек. Например, по дороге ему попалась каменная изгородь, и он никак не мог решиться ее миновать – а вдруг там прячется какой-то хищник? И в следующую минуту начал сам над собой хохотать. Львы и тигры в Сконе не водятся, а он теперь такой высокий и сильный, что местные хищники ему не страшны.
Теперь ему некого бояться.
Он подошел к самой линии прибоя. Впрочем, мог бы и не подходить – теперь он большой и заметный, дикие гуси легко его разглядят, где бы он ни находился.
А у птиц был большой перелетный день. Воздух наполнен призывными криками улетающих на юг стай. Он мысленно улыбнулся – наверное, ни один человек на земле, кроме него, не знает, что означают эти крики.
Появились и дикие гуси. Одна за другой пролетали над ним стаи, и он думал: только бы не мои. Мои не могут улететь, не попрощавшись. Ему очень хотелось рассказать друзьям, как вышло, что он снова стал человеком.
Наконец появилась стая, которая летела быстрее других, да еще и кричала громче. Что-то подсказало ему, что это, наверное, его гуси, хотя он не был так уверен, как был бы, скажем, день или два назад.
Гуси замедлили полет, вернулись, еще раз и еще раз. Теперь мальчик был уверен – это они. Только он не мог понять, почему они не сядут рядом с ним на песок. Они же не могут его не видеть!
Он попытался издать призывный клич «Где вы? Я тут!», но язык, к его удивлению, не слушался. У него ничего не вышло.
Что-то крикнула в воздухе Акка, но он не понял.
Что с ними? Дикие гуси выучили новый язык? Собираются за границу и уже пробуют говорить на иностранных языках?
– Где вы? Я тут! – отчаянно закричал он и побежал по берегу.
Гуси испугались, развернулись и полетели в сторону моря.
И только сейчас он сообразил: они же не знают, что он стал человеком! Они просто-напросто его не узнали!
И он не мог их позвать, потому что люди не умеют разговаривать на гусином языке… И он теперь разучился. И не понимал, что хотят ему сказать его верные, преданные друзья.
Мальчик, конечно, рад был освободиться от заклятия гнома, но ему стало очень грустно. Он навсегда потерял лучших друзей. Нильс Хольгерссон сел на песок и закрыл лицо руками. Что толку смотреть в небо, они все равно не появятся.
Сколько он так сидел, он не мог сказать. Внезапно раздался шум крыльев.
Мудрая предводительница, всем известная и всеми уважаемая Акка с Кебнекайсе, решила, что будет несправедливо не попрощаться с Тумметотом, и повернула стаю. Тумметот так и не пришел, но теперь, когда этот огромный мальчишка уже не носился по берегу, а тихо сидел, опустив голову в ладони, можно было попробовать рискнуть и поискать Тумметота.
Она посмотрела еще раз на этого мальчишку, и вдруг ее осенило. Она села совсем рядом с ним.
Нильс Хольгерссон вскрикнул от радости, обнял старую Акку и прижался щекой к ее крылу. Их окружили и другие. Гуси толпились вокруг бывшего Тумметота, отталкивали друг друга – всем хотелось погладить его клювом. Они непрерывно гоготали, но он ничего не понимал. Нильс тоже пытался поблагодарить их за чудесное путешествие, но и они не понимали, что он хочет сказать.
Впрочем, кто знает. Язык сердца понимают все.
Но гуси все же сообразили – что-то не то. Он не понимает нас, мы не понимаем его. Это же человек!
И они настороженно отступили.
Тогда Нильс подошел к Акке, погладил ее и слегка похлопал по седым перьям. Потом настала очередь Икеи, потом Какси, потом Кольме и Нелье, Вийси и Кууси – всех, кто был с ним с самого первого дня в далеком марте.
Обняв последнего гуся, он пошел домой. Птичье горе недолговечно, лучше расстаться с ними, пока они еще огорчены разлукой.
Нильс Хольгерссон поднялся на песчаный откос и обернулся. Посмотрел на пролетающие птичьи стаи. Все обменивались веселыми приветственными криками, и только стая диких гусей под предводительством Акки с Кебнекайсе летела в полном молчании. Во всяком случае, до тех пор, пока он не потерял их из виду.
Но строй был ровный и красивый, и летели быстро, и удары крыльев следовали один за другим ритмично и мощно.
И он почувствовал такую тоску по улетевшим друзьям, что ему захотелось снова стать Тумметотом.
Снова лететь с дикими, свободными птицами над разгорающимся волшебными красками рассвета огромным морем.
Перевод С.Штерна.
@музыка: Сергей Бережной - Сонет Цурэна
@настроение: испуганное
@темы: Переводы, Детская литература, Лагерлеф, Книги, Цитаты
-
-
15.12.2019 в 11:142. Бардак с именами гусей
-
-
15.12.2019 в 19:22Пожалуйста:
Pojken steg upp före dager nästan morgon och vandrade neråt kusten. Han stod på stranden ett stycke öster om Smyge fiskeläge, innan det ännu var riktigt ljust. Han var alldeles ensam. Han hade varit inne i kätten hos Mårten gåskarl och försökt väcka honom. Men den store vite hade inte velat ge sig av hemifrån. Han hade inte sagt ett ord, bara stuckit in huvudet under vingen och somnat om.
Det såg ut att bli en härlig och klar dag. Det var nästan lika så vackert väder som den vårdagen, då vildgässen hade kommit över till Skåne. Havet bredde ut sig lugnt och orörligt. Luften var i stillhet, och pojken tänkte på vilken god överresa vildgässen skulle få.
Han själv var ännu i ett slags yrsel. Än tänkte han sig som tomte och än som människa. När han såg en stengärdsgård utmed vägen, var han rädd att gå vidare, innan han hade övertygat sig om att det inte låg något rovdjur och lurade bakom den. Och strax därpå skrattade han åt sig själv och gladde sig åt att han var lång och stor och stark och inte behövde vara rädd för någonting.
När han kom till kusten, ställde han sig, så stor han var, ytterst på strandbrädden, för att vildgässen skulle se honom. Det var en stor flyttningsdag. Det ljöd oupphörligen locktoner uppifrån luften. Han smålog för sig själv, när han tänkte på att ingen såsom han hade reda på vad det var, fåglarna ropade till varandra.
Nu kommo också vildgäss flygande. Den ena stora flocken följde den andra. "Bara det inte är mina gäss, som far bort utan att säga farväl till mig!" tänkte han. Han ville bra gärna tala om för dem hur allt hade gått till och visa dem, att han var människa igen.
Det kom en flock, som flög raskare och skrek ljudligare än de andra, och det var något, som sade honom, att denna flocken måste det vara. Men han kunde inte känna igen den så säkert, som han skulle ha gjort dagen förut.
Flocken saktade farten och for fram och tillbaka längs med kusten. Då begrep pojken, att det var den rätta. Han kunde bara inte förstå varför vildgässen inte slogo ner bredvid honom. Det var då omöjligt, att de inte skulle se honom, där han stod.
Han sökte uppge en lockton, som skulle kalla ner dem till honom. Men tänk, att tungan ville inte! Han kunde inte få fram det rätta ljudet.
Han hörde Akka ropa uppe i luften, men han förstod inte vad hon sade. "Vad är detta? Har vildgässen bytt om språk?" undrade han.
Han vinkade åt dem med sin luva, och han sprang utmed stranden och ropade: "Här är jag, var är du?"
Det såg ut, som om detta bara skulle skrämma dem. De höjde sig och foro utåt havet. Då förstod han äntligen! De visste inte, att han var en människa. De kände inte igen honom.
Och han kunde inte kalla dem till sig, därför att en människa inte kan tala fåglarnas språk. Han kunde inte tala det, och inte heller kunde han förstå det.
Fastän pojken var så glad åt att vara löst ur förtrollningen, tyckte han, att det var bittert, att han på detta sättet hade blivit skild från sina goda kamrater. Han satte sig ner i sanden och slog händerna för ansiktet. Vad tjänade det mer till att se efter dem?
Men strax därpå hörde han brus av vingar. Den gamla mor Akka hade känt det tungt att fara från Tummetott, och hon hade vänt tillbaka än en gång. Och nu, då pojken satt stilla, vågade hon att fara honom närmare. Plötsligt hade väl något öppnat hennes ögon för vem han var. Hon slog ner på udden tätt bredvid honom.
Pojken ropade till av glädje och tog den gamla Akka i sin famn. De andra vildgässen ströko näbbarna mot honom och trängdes omkring honom. De kacklade och pratade och sade honom all sin hjärtliga lyckönskan, och han talade också till dem och tackade dem för den underbara resan, som han hade fått göra i deras sällskap.
Men på en gång blevo vildgässen underligt stilla och drogo sig bort från honom. Det var, som om de ville säga: "Ack, han är en människa! Han förstår inte oss, och vi förstår inte honom."
Då reste sig pojken och gick fram till Akka. Han smekte och klappade henne. Detsamma gjorde han med Yksi och Kaksi, Kolme och Neljä, Viisi och Kuusi, de gamla, som hade varit med från första början.
Därpå gick han över stranden mot land, för han visste ju, att fåglarnas sorg aldrig varade längre, och han ville skiljas från dem, medan de ännu voro bedrövade över att de hade mistat honom.
När han hade kommit uppför strandvallen, vände han sig om och betraktade de många fågelflockarna, som foro ut över havet. Alla skreko fram sina locktoner, endast en vildgåsflock for tyst framåt, så länge som han kunde följa den med blickarna.
Men fylkingen var jämn och välordnad och farten god, och vingslagen starka och kraftiga. Och pojken kände en sådan längtan efter de bortflygande, att han nära nog önskade att återigen vara Tummetott, som kunde rida över land och hav med en vildgåsflock.
SLUT
-
-
15.12.2019 в 20:50Конечно, очень неосмотрительно строить гипотезы не зная языка, но последний перевод выглядит дословным.
-
-
16.12.2019 в 10:312. это только начало...
-
-
16.12.2019 в 10:32-
-
16.12.2019 в 10:32-
-
16.12.2019 в 17:10А онлайн-переводчики на что? :-) Они, конечно, толмачат довольно криво, но всё-таки можно понять, какой перевод ближе к оригиналу.
-
-
16.12.2019 в 19:01