Алла Кузнецова, Молчаливый Глюк. Я не со зла, я по маразму!
"Шура была добродушное существо, она дружила со всеми. Она всегда была чисто умыта, чисто одета, хорошо причесана. Все в классе любили ее за приветливый характер, за отзывчивость. Шура хорошо училась, и, если кто-нибудь из девочек просил помочь, Шура охотно помогала. Никто не видел ее ни сердитой, ни печальной. Она не плакала над грустной книгой, и, если случалось что-нибудь очень смешное и в классе стоял громкий хохот, Шура только улыбалась тихонько.
Наблюдая ее, Елена Петровна иногда думала:
"Кто она? Или очень добрый и спокойный человек, выросший в хорошей, доброй семье, или она просто равнодушное существо, еще не понимающее настоящих привязанностей, не знающее огорчений?" и "Через десять минут она отбросила ее – Тамара никогда особенно не любила читать, она не способна была увлечься вымыслом, как бы ни был он правдив и прекрасен, ее не могли взволновать судьбы людей, о которых рассказывает писатель. Все выдумки, все пустяки. "Войну и мир" она ни разу не раскрыла – ну ее, толстая какая, когда ее прочтешь? Шекспир тоже… Да и кто же читает пьесы? Их можно посмотреть в театре или в кино. Девчонки, ее подруги, плакали над Оводом – непонятно, как это можно плакать над книгой? Ведь Овода выдумала Войнич, он же но живой человек, чтобы над ним плакать! Да и мало ли над чем плачут девчонки. Смотрели "Балладу о солдате" – плакали. "Летят журавли" – тоже плакали. А Зина Стрешнева – так та даже и на "Чапаеве" плакала; а что плакать, когда известно, что Чапаев умер давным-давно, а на экране вовсе и не Чапаев, а Бабочкин!" (Л.Воронкова, "Старшая сестра" и "Личное счастье" соответственно).
Необходимое примечание: героиня, о которой идет речь в первой цитате - вполне себе положительная (и такой и остается), во второй же цитате уже другая героиня, отрицательная, "разоблачает себя", "показывает свою истинную сущность".
Хочется верить, что про меня - скорее, первая цитата. Но с течением времени закрадывается все больше подозрений, что про меня - таки вторая.
Наблюдая ее, Елена Петровна иногда думала:
"Кто она? Или очень добрый и спокойный человек, выросший в хорошей, доброй семье, или она просто равнодушное существо, еще не понимающее настоящих привязанностей, не знающее огорчений?" и "Через десять минут она отбросила ее – Тамара никогда особенно не любила читать, она не способна была увлечься вымыслом, как бы ни был он правдив и прекрасен, ее не могли взволновать судьбы людей, о которых рассказывает писатель. Все выдумки, все пустяки. "Войну и мир" она ни разу не раскрыла – ну ее, толстая какая, когда ее прочтешь? Шекспир тоже… Да и кто же читает пьесы? Их можно посмотреть в театре или в кино. Девчонки, ее подруги, плакали над Оводом – непонятно, как это можно плакать над книгой? Ведь Овода выдумала Войнич, он же но живой человек, чтобы над ним плакать! Да и мало ли над чем плачут девчонки. Смотрели "Балладу о солдате" – плакали. "Летят журавли" – тоже плакали. А Зина Стрешнева – так та даже и на "Чапаеве" плакала; а что плакать, когда известно, что Чапаев умер давным-давно, а на экране вовсе и не Чапаев, а Бабочкин!" (Л.Воронкова, "Старшая сестра" и "Личное счастье" соответственно).
Необходимое примечание: героиня, о которой идет речь в первой цитате - вполне себе положительная (и такой и остается), во второй же цитате уже другая героиня, отрицательная, "разоблачает себя", "показывает свою истинную сущность".
Хочется верить, что про меня - скорее, первая цитата. Но с течением времени закрадывается все больше подозрений, что про меня - таки вторая.